Ахель ушла из комнаты, а Мариан продолжал стоять у окна и в задумчивости поглаживать тонкую полоску дешевого металла на пальце. Странно. Когда, когда они ходили в море, все члены экипажа, включая юнгу и матросов, заводили себе на берегу подружек, причем они исправно к ним возвращались.
Нагс насвистывал незатейливый мотивчик, бодро скатывая канат в бухту. Закончив с работой, он потянулся, крякнул и нетерпеливо посмотрел на огни города, который отделяла от них узкая полоса воды.
- Ах, Вилли, Вилли... - Пропел Нагс, которого при рождении Са обделил как слухом, так и голосом.
- Вилли? - Хмыкнул Мариан, присаживаясь на свежесвернутую бухту и раскуривая трубку. - Кто такой Вилли?
- Виолетта, дубина. - Беззлобно огрызнулся Нагс, продолжая смотреть на город. - Вилли - это свет моих очей, единственная отрада в суровой моряцкой жизни...
- Стой. - Оборвал разливающегося соловьем матроса Пес. - Ты же ту же самую песню пел три месяца назад, когда мы в Дикий заходили. Только там свет очей и отраду звали... Как бишь ее?
- Каролина. - Обиженно отозвался Нагс. - Эх ты, ничего-то ты в жизни не понимаешь. - И старый матрос безнадежно мазнул на молодого и непрошибаемо тупого штурмана рукой. А затем вдруг неожиданно добавил. - Вот через месяц будем в Безымянной Бухте, с сыном познакомлю. А когда в следующем году в Дикий вернемся, глядишь, Каролина мне дочку родит...
Именно в тот момент Мариан понял, что он действительно чего-то не понимает в жизни, потому что Нагс с его многочисленными "единственными отрадами" и не менее многочисленными отпрасками совершенно непонятен. И что сам он огранивает общение с женским полом исключительно посредством посещения борделей и вполне доволен тем, что никогда не посещяет одну и ту же шлюху дважды.
- Муж, значит? - Ни к кому не обращаясь, пробормотал Мариан. - Ну-ну, дорогая. Посмотрим, какое удовольствие мы оба получим от этого представления.
В том, что идея о супруге пришла в голову Ахуль исключительно от "теплых" чувст к нему, Пес не сомневался. Ему не нравилось другое - он получил задание предупредить ее, передать послание. Что делать дальше, ему никто не сказал, а сейчас оборотистая Ахель решила и на нем отыгратья и свою задницу подстраховать. Они ведь не ту мамашу ловят, хотя, кажется, она тоже может быть опасна. Так что Ахель совершенно права, оставляя его тут. Мало ли что, грубая мужская сила еще никогда не бывала лишней.
Ладно.
Пойдем вживаться в роль мужа-подкаблучника.
- Дорогая! Ты уже заварила чай? - Как можно нежнее заорал Мариан на весь дом, начиная спускаться и пытаясь отогнать мысль о том, что Ахель сейчас выскочит из-за угла и огреет его чайником по голове. О том, что у нее не все в порядке с головой, знали все, именно поэтому Мариан и опасался непредсказуемых действий с ее стороны. - Милая? Почему ты молчишь? С тобой все в порядке? - Мсительно проорал он, чуть повысив голос. Нет, а что? Должен же он потренироваться, чтобы хотя бы на первое время ввести гостей в заблуждение.

Ахель расставила на столе четыре чашки с чаем, две из которых были буквально переполнены соками сонных трав и корня Плакальщика. Посреди стола стоял чайник. Ее слегка тревожило сомнение, что это слишком дружелюбно с ее стороны и может вызвать подозрение. Но гораздо больше ее волновала очевидная осторожность и напряженность гостей, которые скорей всего откажутся от чая. На этот случай к нее, конечно, были приготовлены острые иголки, концы которых были намазаны теми же сонными травами, но в действительности Ахель не совсем хорошо представляла себе, что нужно будет делать. Она чувствовала себя несмазанной телегой, части которой трутся друг о друга и скрипят – обычное ощущение, когда не выспишься. Почему она не спала? Это тоже могло показаться подозрительным. И хотя внешние признаки можно было спрятать за сочувствием Рейн, голова плохо соображала. Впрочем, Ахель понимала, что у Мариана тоже есть запасной вариант, потому что он не хочет лишиться работы, а вместе с ней и головы. Это сильно успокаивало девушку.
Когда вошли гости, Ахель улыбнулась им и поздоровалась, но с оттенком холода в голосе в связи с воспоминаниями о не слишком вежливом обращении с ней Рейн.
-Доброе утро. Заходите, присаживайтесь.
К концу предложения девушка уже стояла возле Марианна и казалась любящей женой – домохозяйкой. Не слишком парадный вид – как раз такой, чтобы пойти на базар и купить овощей, чтобы сделать из них рагу к обеду.
Но нужно было представиться
-Я Ахель, это мой муж Мариан.
Еще раз улыбнувшись, девушка пошла к буфету, чтобы достать чашку для незваной гостью, отчаянно соображая, что же делать.

-Мил, ты спрашивала про вчерашнее. - Робин повернулся к девушке, но говорил пока вполголоса, только для нее. - Ты хочешь узнать все? Спрашивай, благо тут присутствуют все действующие лица. Почти. Ну, за свою подельницу Лис, думаю, сможет ответить. Ты хочешь все выяснить?
Милли с неким недоумением посмотрела на Робина, а потом на Лиса. На первого, потому что меньше всего ей хотелось влезать в новые неприятности в связи с разборкой вчерашних полетов. На второго – просто потому, что все еще не понимала, как можно было так поступить. Не понимала, но и выяснять ничего не хотела, ведь из этого все равно не выйдет ничего дельного. Опять, как старушки на базаре устроят словесную перепалку, а может даже и в рукопашную пойдут, а ей потом разнимать «старых добрых приятелей».
Совсем по-детски заламывая тонкие пальчики в нерешительности, Милли пробормотала:
-  Я… Да нет…
Если уж в этой ситуации кто и должен был испытывать неловкость, то точно не она, а неудавшийся похититель. Но почему-то Милли казалось, что именно она сейчас ощущает себя не в своей тарелке. А Робин и Лис настолько привыкли задирать друг друга, что очередной разговор казался вполне естественным.
- Если бы Эр отдал нам хоть половину своего вознаграждения за мою душу, то стоило бы выяснять. Но он не хочет, и судя по всему будет твердо стоять на своём. Поэтому не будем терять время на этого безумца.
Девушка сама удивилась как легко и безучастно произнесла речь. Именно в такой манере любила разговаривать ее мать, считавшая свою персону одной из самых важных в городе. Когда к Милли приходили молодые люди, Дейман вставала в зале и долгим взглядом провожала гостей, каждый раз доводя их до нервного состояния. Как-то совсем не вовремя вспомнились первые детские влюбленности. Юнцы, у которых не было даже намека на бородку и усики, парнишки, читающие вечерами стихотворения собственного сочинения, восхваляя Эду, ночь и подругу сердца. А вот сейчас эта подруга сердца, которая с полузакрытыми глазами и счастливой улыбкой слушала слезливые строки, оборванная, стоит в лесу между двумя красавцами и холодно вещает о том, что если нет денег, то нет и дела.
- Пойдем отсюда? – Камиллия проворно взяла Робина под руку и потащила подальше от поляны, чувствуя, как Эрмайн сверлит спину взглядом. Конечно, разобраться в ситуации было бы не лишним, но оставить плута в полном непонимании почему она так безучастна казалось еще более превосходной мыслью. Пусть подумает на тему того, что она задумала.

Если бы кто решил посетить в эти минуты ее голову, наверняка удивился, какая выдержка у этой аристократочки. События вчерашнего вечера, этой ночи сплелись в такой причудливый узор, что любая опасность представляла собой очередное препятствие, которое нужно лишь преодолеть и идти дальше.
Но отправиться в город не было безумием. Хватит жениху краснеть за свою нерадивую невесту, стремящуюся во что бы то ни стало убежать. Теперь проще было заключить помолвку с менее беспокойной, но с более чистокровной девушкой. Айден не такой дурак, чтобы впасть в депрессию или в бред, после побега Милли. Даже мстить не станет – Камиллии Дейман Флор теперь вообще не существует для него.
Заходя в таверну, девушка слегла улыбнулась. Кто бы мог подумать, что её жизнь станет почти повторением любовной лирики своего дедушки. Не этой судьбы хотела родители для своей скромной дочери.
Народа в помещении было не так много, поэтому и царствовала так всеми обожаемая свобода выбора места. Не теряя время на раздумия, Милли села за вчерашний столик.
Сейчас непременно хотелось выпить хорошего вина и съесть кусочек белого, недавно испеченного хлеба, но финансы Робина позволяли заказать одну треть из желаемого. А с этим категорически не соглашался желудок, которого в последнее время совсем не баловали. С грустью опустив голову, Милли старалась всем своим видом показать, что собственно говоря меньше всего ей сейчас требуется завтрак. Ни к чему менестрелю было знать её запросы, ведь он же постарается  их исполнить.
Задумавшись над серьезным вопросом, касающимся завтрака (а что поделать? Как это было ни печально, но привыкшая к жизни с удобствами, Милли всегда хотела есть, и лучше всего, если по строгому расписанию и только хорошую еду), девушка даже не сразу заметила тихонько подошедшую к столику прислугу. Причем молодая и вполне симпатичная работница таверны, пользуясь рассеянным состоянием Милли, загадочно улыбалась менестрелю и кокетливо закатывала голубые глаза. Нахмурившись, Камиллия исподлобья перевела взгляд на Робина, которого явно привлекала милая девушка.
«Почему он так на нее смотрит? Она не намного красивее меня…Прислуга...»
Надув губы и даже слегка покраснев от обиды, Милли проговорила:
- Мой спутник не картина, чтобы рассматривать его с таким увлечением… Робин, закажи что-нибудь, а то эта дама явно жаждет общения с тобой…
Настоящие аристократки никогда не станут показывать свои эмоции. Ни страх, ни зависть, ни ревность… Особенно ревность. Но Камиллия плохо усвоила этот урок, поэтому высказавшись, еще больше помрачнела, на этот раз обидевшись на свой быстрый язык.
- Разрешите к вам присоединиться? – подошедший так же внезапно, как и служанка, мужчина был вполне кстати. Невысокий, не особо красивый, но хорошо сложенный, он с каким-то невероятным дружелюбием в глазах взирал то на менестреля, то на Милли.
- Да, конечно… - девушка пододвинулась к Робину, но при этом остановившись на достаточном расстоянии для того, чтобы показать, как она относится к его откровенному рассматриванию девушек.
Незнакомец, видимо уловив напряжение между Милли и Робином, слегка улыбнулся и, как можно веселее проговорил:
- Меня, кстати, зовут Антуан.
- Камиллия.
- Камиллия? Камиллия…  Случайно не так, которую бесплодно ищут вот уже несколько месяцев? – он спросил это просто так, скорее шутя, чем действительно полагая, что «сбежавшая невеста» попалась на его пути.
- К сожалению, меня никто не ищет. Я – сирота… Но не отказалась быть побыть на месте этой Флор. Жить в шикарном доме, спать в мягкой кровати, есть вкусную пищу…А я…Мы - обыкновенные странники, которые даже не всегда могут позволить себе ночевать под крышей.
- Неужели у вас вообще нет родственников?
- Что вы… хоть бы один... – с невыразимой скорбью ответила Милли, горько вздохнув. Эта разговорчивость объяснялась только одним – недавним приступом ревности к менестрелю, который сейчас с интересом следил за беседой, - А это – Робин, мой…эээ…менестрель.

Она совсем не ожидала того, что Лис последует за ней. Конечно, хотела, всегда приятно потешить свое тщеславие, могла предположить, что в первые мгновения после ее ухода он даже сделает пару шагов в сторону дороги, но то, что целенаправленно станет догонять – стало неожиданностью. Приятной неожиданностью.
- Далеко направилась?
Марлен с вызовом посмотрела в малахитовые глаза Эрмайна. Пытаясь скрыть раздражение и возмущение, она холодным тоном произнесла:
- Достаточно для того, чтобы не слышать истерики твоей подруги и не видеть твоих соплей.
Воспоминание о произошедшем на лесной поляне неприятно колыхнулось где-то далеко-далеко в глубине души. Разбудив при этом впавшую в летаргию совесть – не стоило устраивать этот цирк, испортив себе и другим настроение. Мари опустила длинные ресницы и несколько секунд они с Лисом стояли молча.
Этот плут, откровенно говоря, за последние 12 часов успел так сильно спутать ей все карты. Марлен должна была покорять театр, подмостки сцены ждут – не дождутся, когда по ним пройдется её легкая ножка, а труппа  уже несколько лет обливается горючими слезами в ожидании приезда своей музы. А она, эта прекрасная музы, богиня в человеческом обличье, из-за какого-то подлого шарлатанишка ползает в лесу, и при этом вполне удовлетворяясь временной миссией.
- Слушай, Эр, чего тебе надо от меня? Хочешь выйти из леса и наймешь меня в качестве ориентатора. Или заставишь за определенную плату оберегать тебя от хищников? А может ты догнал меня, чтобы я извинилась перед этой…с косой?
На самом деле она хотела развернутся и уйти, но слова вылетели сами собой. И чем больше было брошенный фраз, тем сильнее разгоралась не успевшая до конца потухнуть злость. А Эр вместо того, что поспорить с ней – просто стоит и смотрит ей в лицо.
Наверное, это молчание стало последней каплей. Марлен, издав какой-то визг, бросилась на Лиса и совершила попытку оцарапать его подлую рожу, так нагло молчавшую все это время.

- О, Эда! Ты считаешь, что я нуждаюсь в том, чтобы исповедоваться перед тобой? А ты вообще кто мне такой? Брат? Отец? Нет, ты просто спутник на одну ночь, который даже не может сдержать свои слова! Ты говоришь о том, что я неискренна и призываешь открыться тебе? А сам-то…  Сам-то…Перед этой девчонкой ничего не смог сказать! Вот иди, догони ее и выскажи все, что думаешь, что чувствуешь… И только после этого говори мне такие слова, понял?
Марлен сбавила шаг и наконец совсем остановилась, чтобы заглянуть в глаза плута и посмотреть на его реакцию. Казалось, что вот еще мгновение и она вновь покушится на здоровье молодого человека. Но девушка пережидала, пока этот гнев уляжется. Наверное, своими последними фразами, она, вопреки собственному желанию,  исполнила его просьбу быть честной. Не перебранка на поляне расстроила ее больше всего, а… ей самой было трудно в этом признаться… Нет, чтобы она, красавица и умница, ревновала почти незнакомого типа к еще менее знакомой девице, такого просто не могло быть. Не могло. Но было.
Сузив сапфировые глаза, Мари злым взглядом смерила своего спутника. Пальчики на руках вновь напряглись. Она была похожа на приготовившуюся атаковать дикую кошку, и если бы он показал, что понял настоящий смысл брошенной ею фразы, то бросилась бы на соперника.
- И вообще, куда ты меня ведешь?! Может я не хочу никуда идти. Может ты заведешь меня за это дерево и убьешь. А я еще пожить хочу.

Мари молча наблюдала за истерикой Эрмайна, видимо укушенного белкой-хохотуньей. Казалось, что этот парень совсем сошёл с ума от событий утренней давности и теперь решил выплеснуть свое безумство на беззащитную девушку. Не просто выплеснуть, а затопить сумасшествием.
Девушка нервным движением тонкого запястья убрала прядь с лица и тяжело вздохнула.  Лис определенно был в бреду. Видимо, сказывались последствия ранения руки. Гангрена плеча, если так можно выразиться. И без разницы, что гангрена поражает лишь ноги. Лис – особенный. И болезни у него тоже особенные. Гангрена плеча. И мозга, наверняка еще.
Глядя как можно самым равнодушным взглядом на спутника, Мари одновременным с этим соображала куда же теперь податься. С Лисом, конечно, спокойнее, но этот парень совсем не входил в планы молодой и амбициозной девушки. Его ироничность граничила с чрезмерной чувствительностью, почти подростковым максимализмом. А это совсем не украшало плута. Да к тому же мешало поиску её славы.
- Как ты меня порадовал новостью о том, что мы не нуждаемся друг в друге. И выйдя из леса, я с чистой, а ты с грязной совестью, можем распрощаться. От тебя одни проблемы. Жду не дождусь, когда наконец помашу тебе своей красивой ручкой…Что ты смеешься? Нет, я не самовлюбленная, просто рука у меня действительно красивая.
Развернувшись, Марлен зашагала дальше, туда, где начали редеть деревья и проглядывать силуэты домов.
« Ненавижу этого балбеса! Эгоистка? Нет, не эгоистка, я просто знаю себе цену. И у меня нормальная самооценка. А кто дурак, тот и сам знает,» - размышляла Мари под всхлипы все еще смеющегося Лиса, идущего сбоку.
Буквально через пять-десять минут, спутники миновали лес. Остановившись, Мари своим обычным  тоном лениво промурчала, лукаво прикрывая незабудковые глаза длинными ресницами:
- Ну до свидания, Эрмайн.
Сказав это, девушка почему-то почувствовала необходимость красивого прощального жеста. Вспомнив, как ее учили танцам в школе, мари сделала несколько взмахов рукой и шаг вбок, изображая грациозный реверанс. Но Эда сегодня была против нее. Зацепившись за какую-то корягу, видимо бывшую некогда корнем дерева, девушка полетела на землю.
Трагедия прощания была бессовестно испорчена.
Чувствуя как глупо она смотрится со стороны, девушка рассмеялась и протянула руку Эру, чтобы тот помог встать.

Будь Милли кошкой, непременно бы выгнула спину дугой, выпустила когти и шипелабы на служанку до тех пор, пока несчастная не испарилсь бы. Робин подавил вздох, пытаясь смириться смыслью, что Любовь и Свобода - понятия не просто не совместимые, а друг друга исключающие.
- Разрешите к вам присоединиться? – Рядом с ними остановился вполне прилично одетый мужчина, но Камиллия не дала менестрелю и рта открыть, радушно - пожалуй, сликом радушно - пригласив незнакомца к их столу.
- Меня, кстати, зовут Антуан.
- Камиллия.
Ах, как это мило! Интересно, она каждый раз после того, как он посмотрит на любую особу женского пола будет вешаться на первого встречного? С едва скрываемым раздражением подумал Робин, но вместо того, чтобы вмешаться в беседу, поступил совершенно по-ребячески, подмигнув пробегавшей мимо служанке. Та улыбнулась в ответ, но поступок пропалвтуне - увлеченная разговором Милли ниего не заметила. Менестрель горестно вздохнул и прислушался к разговору.
-...Жить в шикарном доме, спать в мягкой кровати, есть вкусную пищу…А я…Мы - обыкновенные странники, которые даже не всегда могут позволить себе ночевать под крышей.
- Неужели у вас вообще нет родственников?
- Что вы… хоть бы один... – с невыразимой скорбью протянула Милли, горько вздохнув, соизволив вдруг вспомнить о присутствии Робина. - А это – Робин, мой…эээ…менестрель.
- Рад знакомству. - Растянул губы в улыбке Робин, накрывая лежащую на столе ладошку Милли своей. - Вообще-то Милли моя невеста, просто она стесняется признаватьсяв этом каждому встречному.
- Взаимно. - Антуан улыбнулся и поймал за рукав служанку, как раз сгружающую с подноса на их стол две плошки с дешевым, но сытным супоми полбуханки серого хлеба. - Дорогуша, еще две кружки пива и чая для леди. - девушкахихикнулаи убежала, а новый знакомый повернулсяк "жениху и невесте".
- Нам непременно нужно выпить за знакомство! И за путешествие! Вы ведь хотите убраться из этого места, про которое Са забыл с момента его основания? - Антуан заговорщески подался вперед и Робин услышал чей-то голос "конечно!", лишь потом сообразив, что это говорит он сам...

Новый знакомый не особо радовал девушку. Он казался каким-то слишком сластивым, слишком правильным, и каким-то неестественным. Как мечта людей об идеальном мире.
А Антуан, между тем, с каким-то невероятным энтузиазмом и увлечением рассказывал о своей работе на корабле. Вспоминал истории из жизни, шутил, а затем с явным удовольствием сам же смеялся над своими остроумием. А Милли с каждой минутой теряла интерес к этому человеку, с нетерпением ожидая, когда их с менестрелем оставят наедине.
Не вникая в суть разговора, девушка прокручивала в голове тот момент, когда Робин взял ее руку и представился женихом. Эта приятная неожиданность так пригрела душу, что Милли приходилось скрывать невольную улыбку, возникающую на лице.
- Нам непременно нужно выпить за знакомство! И за путешествие! Вы ведь хотите убраться из этого места, про которое Са забыл с момента его основания? – заговорщески проговорил Антуан, самым наглым образом обрывая приятное течение мыслей девушки.
- Конечно! – не давай ей ни секунды призадуматься на столь важную тему, ответил Робин.
Бровь Милли удивленно вспорхнула вверх. Ну разумеется, с этим непоседливым менестрелем будет невозможно оставаться долго на одном и том же месте, но чтобы так сразу отправиться с незнакомым человеком неведомо куда… Милли была против.
- Мы сейчас подумаем парочку минут и дадим вам окончательный ответ, хорошо? – как можно вежливее произнесла девушка.
- Что ж, думайте, - развел руками слегка разочарованный непонятно откуда взявшимся благоразумием своих собеседник, Антуан, -Только помните, что никто кроме меня не предложит вам такие условия! Пойду-ка поздороваюсь с моим другом…
Камиллия подождала пока Антуан подойдет к широкоплечему мужчине за соседним столико и шепотом заговорила:
- Ты действительно считаешь, что нам стоит доверять этому человеку? Мы ведь совершенно ничего не знаем о нем и о его путешествии. Лишь со слов…
Она заглянула в глаза менестрелю и видя в них некое замешательство, добавила:
- Но я поддержу тебя в любом решении. И… И спасибо за невесту.  Я…
Не успела девушка договорить, как к ним вернулся предмет споров и радушно заулыбался:
- Ну подумали? Что решили?

- Ты долго будешь так стоять? - Наконец не выдержал и подал голос Мариан, который полулежал в кресле в темной спальне. Свет падал только из окна, которое наполовину закрывала собой Ахель. Женщина стояла в такой же позе еще когда Мариан только закрыл глаза. А сейчас он уже успел выспаться, а она все так и стояла. От звука голоса она вздрогнула, растерянно обернулась, а затем взяла себя в руки и дернула плечом.
- Не твое дело. Спи.
- Я-то усну, только вот тебе тоже не мешало бы поспать. - Пес отчего-то пребывал в благодушном настроении. Да и крыса у окна сейчас не казалось крысой - лунный свет превратил ее во вполне даже симпатичную женщину. Немного усталую, немного растерянную, но совершенно обычную. - Что толку, если ты простоишь всю ночь у окна?
- Тревожно. - Коротко бросила Ахель, отвернулась от окна и вышла из комнаты, даже не удостоив Мариана взглядом. Мужчина вздохнул, встал, размял плечи и улегся на предназначенную для хозяйки дома кровать. Собирается не спать - ее право, а он отлично выспится на ее кровати.

Ахель зябко повела плечами. Всю ночь ей слышались какие-то посторонние непонятные звуки, но это все наверняка было бредом - она слишком устала и слишком много переживала за последний день. Она решила проведать пленников, поднялась на чердак и какое-то время стояла, наблюдая за спящими людьми. Мужчина до сих пор не очнулся, а вот обе девушки спали. Ахель собралась уже было уходить, когда ее догнал хриплый голос.
- Где мой сын?
Женщина обернулась. Лежащая поодаль Рейн буравила ее ненавидящим взглядом. - Ты обещала!
Ахель бросила короткий взгляд на других пленников - девушка лежала, свернувшись калачиком, и доверчиво уткнув лоб в плечо лежащего на спине мужчины, но чутье подсказало Ахель, что она не спала, а прислушивалась к их разговору.
Отвратительно. О, Са, как же все это противно! Сколько можно лгать?
- Твой сын мертв, Рейн. Давно мертв. Это вышло случайно, но если тебе станет от этого легче, то он умер быстро. Совсем не мучился. - Ахель не отвела взгляда, а вот нервы матери не выдержали и она с тихим полустоном-полувсхлипом рухнула на пол. А вот вторая девушка выдала себя - на женщину уставились два широко распахнутых испуганных глаза. Ахель поморщилась и, не понимая, зачем это делает, наклонилась к девушке и, схватив ее за ворот рубахи, рывком подняла на ноги.
- Считаешь меня чудовищем, да?! Бесчувственной убийцей и сволочью?
"Я люблю тебя, Ахель, слышишь?!?" Сквозь оглушительный грохот донеслось откуда-то снизу в этот самый момент, заглушив окончание фразы. Ахель вздрогнула, резко обернулась к окошку и едва не упала - в окошко рвалось пламя!
Дом был сухой, как солома и вспыхнул тоже мгновенной. Что случилось с Марианом, который находился в той самой комнате, где было разбито окно, Ахель выяснять не стала. Продолжая по инерции держать визжащую девчонку за шиворот, она кубарем скатилась с крутой лестницы на чердак и кинулась к выходу.
- Развяжи меня!!! - Донесся сзади истошный крик, но Ахель не думала о спасении кого бы то ни было. Огонь сожрал все, кроме инстинкта самосохранения. Вот только бежала вниз она зря.
Все было тщетно. Сколько она ни сражалась с дверью, та была заперта, причем сделано это было на совесть. Ставни на окнах пылали, так что нечего было и думать о том, чтобы выбраться через них, оставался только второй этаж.
Женщина метнулась по лестнице, к которой уже начинали подбираться языки пламени. Девчонка лежала, скрючившись, на полу, непрерывно кашляя и, поддавшись порыву жалости, Ахель на ходу вытащила кинжал и мимоходом полоснула по запястьям и щиколоткам девушки. Не оглядываясь, она кинулась по коридору - там была комната, окна которой выходили на задний двор. В самом конце коридора почти ей на голову рухнули какие-то обломки под аккомпанемент истошного визга сзади, из чего Ахель сделала вывод, что девчонка оклемалась и следует за ней.
По-прежнему не оборачиваясь, она распахнула дверь в комнату и кинулась к окну. Слава Са, оно было вполне пригодным, чтобы через него покинуть ставший смертельной ловушкой дом.
Схватив стоявший ближе всего к окну стул, женщина со всей силы саданула по стеклу и выпрыгнула из окна раньше, чем снизу раздался звон опавших осколков. Успев сгруппироваться, она приземлилась прямо на куски стекла, перекатилась и, не обращая внимания на боль, вскочила. Радом рухнула девчонка, которая умудрилась даже не убиться и теперь тихо поскуливала, лежа на траве. Дом полыхал аки факел и уже начинал медленно осыпаться. Трава вокруг них уже была частично засыпана углями и полыхающими деревяшками, так что пришлось хватать дуру за руку и тащить прочь от дома. Ну не оставлять же ее тут подыхать?! Глупо после того, как уже вырвались из огня...
Еще не совсем понимая, зачем и почему она это делает, Ахель тащила покорно бредущую за ней девчонку прочь от дома. Наиболее темными и узкими закоулками и задворками они шли прочь от догорающего дома в сторону окраины.

Хмурое пасмурное утро холодными пальцами пробиралось сквозь одежду и неприятно соприкасалось с кожей. Милли иногда передергивала плечами от противного ощущения сырости и прохлады, такого ненужного и неправильно после теплой постели. К тому же непонятно откуда взявшееся чувство тревоги с каждой минутой всё удобнее и удобнее обустраивалось в груди.
Девушка перевела тоскливый взгляд на Робина, пытаясь разглядеть, что и его гложет тоже чувство. Но менестрель казался спокойным и, по обыкновению, даже веселым. Видимо его совсем не беспокоило предстоящее приключение.
Угнетенная молчанием, Милли попыталась придумать какую-нибудь тему для разговора, но в голову совершенно ничего не шло. Кроме нехороших мыслей о том, что они совершают большую ошибку. Девушка шумно выдохнула и пробормотала себе под нос некогда знаменитую строчку:
- Невыразимая печаль открыла два огромных глаза, цветочная проснулась ваза и…
Милли осеклась, неожиданно увидев Антуана. Он находился на небольшой поляне, где умудрились уместиться не только десяток людей, суетящихся и готовивших лошадей к походу, но и парочка тележек, нечто, похожее на свернутую ткань шатра и прочие вещи, назначение которых было непонятно.
Антуан тут же подскочил к подошедшим Милли и Робину и вполне дружелюбно поприветствовал:
- О! Вы все же пришли! Рад, очень рад, что вы решили составить нам компанию! Поездка обещает быть интересной.
- Ну мы не могли отказаться от такого заманчивого предложения, - слишком наигранно, но в то же время бесцветно проговорила Камиллия, опустив глаза. Будь она одна – ни за что бы не пошла.
- Замечательно… Надеюсь вы предупредили своих родственников, чтобы они не волновались? – спросил Антуан, сощурив и без того узкие глаза.
Милли заметила как к ним подошел какой-то увалень и встал сзади них с Робином. Смутная тревога вновь зашевелилась. Но почти сразу была подавлена другим голосом, возвестившем о том, что, наверняка, этот амбал будет их наставлять перед тем, как отправиться в путь.
- Эх… Мы же вам уже говорили, что прощаться нам не с кем…
Девушка подняла голову и посмотрела на Антуана. Он совсем по-отцовски умильно улыбнулся, а потом произнес непонятное: «Можно».
Резкий удар в затылок, на секунду все осветилось ярким светом, а потом потемнело, в ушах зазвенело, ноги подкосились, и Милли рухнула на землю.

Голова болела как после очень хорошей гулянки, однако память менестреля не покинула и он прекрасно помнил, что гулянок - по крайней мере таких, после которых просыпаешьсяс раскалывающейся головой и непонятно с кем рядом, не было. Точно не было. Хотя вот насчет тех, с кем рядом просыпаешься... Какое-то время Робин тупо разглядывал спутанную копну светлых волос в непосредственной близости от себя, отчаянно пытаясь понять, почему вначале он куда-то шел с Милли, а вдруг просыпается рядом непойми с кем.
В глаза бросился подвявший цветом в волосах незнакомки. Потрясающе. Под мерное покачивание Робин медленно возвращался к реальности... Что?!
Дернувшись, менестрель сделал очередное открытие - щиколодки и запястья болели и не шевелились, что наводило на мысль о веревка.
- Гады. - Буркнул себе под нос менестрель, пытаясь хоть как-то пошевелись затекшими конечностями. Получилось не слишком хорошо, но хотя бы пальцы на руках и ногах он теперь чувствовал. Оглядевшись, насколько это позволяло положение, Робин заметил Милли - бледная девушка не то спала, не то была без сознания. Проклятье! А ведь она его предупреждала! Но нет, шило понятно где заставило менестреля положиться на авось и довериться Антуану. Результат сего умного поступка не заставил ждать. На лицо, так сказать.
Отведя взгляд от Камиллии, Менестрель встретился глазами с любительницейзавявших ромашек и соседкой по несчастью по совместительству.
- Добрый день, леди. Разрешите представиться. Робин. Менестрель. К сожалению в данный момент не могу ни поцеловать вашу руку в знак знакомства, ни посвятить вам балладу. Могу лишь спросить ваше имя. - Для полноты картины не хватало только непостижимым образом вскочить и еще более непостижимым образом отвесить новой знакомой поклон. Робин понятия не имел, зачем ему потребовалось изображать из себя аристократа, но молчать или со скорбной миной сетовать на судьбубыло бы совсем невыносимо.